То, что главную героиню звали Анна Федотовна, и была она азартной картежницей – многие уже, поди, и не помнят. Мотаясь по зарубежью, она чуть было не спустила за карточным столом свои подмосковные и саратовские поместья. Хорошо еще, что муж, хоть и отрекомендован был подкаблучником, твердо встал на защиту собственности, не дал произойти самому страшному!..

Но говорить я буду не о нем, а о невольном виновнике смерти графини, совсем не азартному, судя по его коронной фразе: «Я не в состоянии жертвовать необходимым в надежде приобрести излишнее». Ну да, о расчетливом немце, военном инженере Германне. Впрочем, словосочетание «расчетливый немец» из уст Томского - типичное заблуждение русского; германцами, так же как и русскими, играют страсти порочные и разнообразные. Достаточно вспомнить единственную оперу Жака Оффенбаха «Сказки Гофмана», где живописным букетом все эти пороки – винопитие, адюльтеры, чревоугодие – преподнесены в гениальном музыкальном сопровождении. А кстати, ведь Эрнст Теодор Амадей Гофман, герой этой оперы, писатель, картежник, волокита и пьяница, погибший от всех излишеств в 46 лет, был современником Пушкина! Мы свято помним годы жизни Пушкина от 1799-го до 1837-го, а Гофман рожден был в Кенигсберге в 1776-м, скончался в Берлине в 1822-м. Образование получил юридическое, но был замечательно талантлив, увлекался живописью, считал себя больше композитором, чем писателем…сильно разбрасывался! Он написал кроме всего прочего новеллу «Счастье игрока», опубликованную на родине в 1819 году, и вскорости переведенную на русский Веневитиновым. Книга эта была (достоверно!) в библиотеке Пушкина. Ну, как было мне не перечитать ее, с «Пиковой дамой» Александра Сергеевича в уме, с повестью, в которой все за этим самым счастьем гонялись – да не догоняли!

Сразу отмечу замечательную мистическую подробность: оба автора написали сопоставляемые мною творения в возрасте 33 лет. Опубликована "Пиковая дама" в 1833 году...

Читала "Счастье игрока" вдумчиво и с чувством некоторого недоумения. Все в этом произведении мистического романтика по-немецки расчетливо и абсолютно искусственно выстроено, начиная с принципа построения – шкатулки, когда «обрамленная новелла» содержит несколько рассказов в рассказе. Если выразиться понятнее – наша матрешка, где каждый герой выслушивает от последующего его историю. В такой последовательности мы узнаем четверых картежников, которые были от природы наделены счастьем игрока, но... играть категорически не хотели! Все окружающие и сами обстоятельства непрерывно их к этому побуждали и провоцировали, а герои – ни в какую!.. Ни барон Зигфрид, ни шевалье Менар, ни процентщик Вертуа, ни даже полковник Дюверне! (Напомню, что Германна тоже друзья все время уговаривали сделать ставку, но он в противоположность героям Гофмана не обладал КОДОМ ДОСТУПА К ВЫИГРЫШУ - а рисковать категорически не хотел!) Страсти в рассказах героев Гофмана вертятся вокруг красавицы Анжелы, которая с одной стороны благочестиво пытается удержать от азартной игры папу Вертуа и своих обожателей Менара и Дюверне, а с другой – невольно побуждает их бросить к ее ногам легко доставшееся за карточным столом богатство. Нагорожено – семь верст до небес и все лесом! Невозможно поверить ни в одну из перипетий новеллы, нет в них ни малейшей убедительности и реалистической достоверности. Ну еще бы, романтик, на одной странице до двух десятков восклицательных знаков! И фразы вроде этой: «Дух тьмы внушил мне, что я одолею вас за карточным столом, вот почему я предался игре – последовал за вами в Геную – и всего достиг! Идемте же к вашей жене!» Полковник, только представьте, выиграл у шевалье жену в карты, как самые последние проходимцы в наши времена! Пришли за выигрышем - а там труп! Отчего, почему, никаких намеков, - финал!

Автор «Пиковой дамы», которого я непрерывно держу в уме, с иронией взрослого человека по отношению к ходульному и высокопарному романтику, строит свое повествование классически строго, используя лексику с величайшим тактом и вкусом, не погрешив против реальности ни единым штрихом. И при этом добивается такой занимательности сюжета, так строит интригу, что она не отпускает читателя ни на минуту. Он словно бы и подразнил неким предположением о возможности романтических отношений Лизаветы и Германна, но тут же насмешливо оценил любовное письмо последнего, как списанное из романов. Далее их отношения, переписка как будто бы одухотворяются, у Лизы закружилась голова... Но Германн отнюдь не романтический герой, все его мысли крутятся вокруг денег, он, пожалуй, исполнил бы обещание, данное графине – получить некоторую достаточную сумму и больше не играть во всю жизнь. Не азартен! И сама Анна Федотовна в молодости, расплатившись с долгами, благоразумно оставила азартные игры. Кстати, анекдот о том, что она за секрет заплатила унизительную цену, отдавшись графу Сен-Жермену, совсем не пушкинский, это уже из оперы, либретто которой грешит сплошь и рядом романтическими вольностями скорее в духе Гофмана, нежели Пушкина. В моем воображении тут сразу возникает мелькнувший в повести англичанин, который на сплетню о том, что Германн, возможно, побочный сын графини, холодно отвечает: "Oh?" Столь же ироничны эпиграфы к каждой главке, чего стоит только одна из них, о камеристках, которые свежее! А каковы сборы осьмидесятилетней Анны Федотовны на бал, ее выезды на прогулку, приготовления ко сну... Потрясающе точно и кратко очерчена вся атмосфера бытования графини: "Многочисленная челядь ее, разжирев и поседев в ее передней и девичьей, делала, что хотела, наперерыв обкрадывая умирающую старуху". Замечание это не случайно брошено, оно убийственно сыграет в финале: Лиза "...вышла замуж за очень любезного молодого человека", который имеет порядочное состояние, "...он сын бывшего управителя у старой графини". Иными словами, пока Германн лелеял безумные планы, морочил голову бедной Лизе, стал невольным убийцей старухи - и потерял все, даже рассудок, параллельно, тихо и трезво, шла обыденная жизнь. И безо всякой кабалистики безымянные герои получают и состояние, и красавицу, и все блага жизни! "Томский произведен в ротмистры и женится на княжне Полине", - для пущей убедительности этой фразой, ознаменовавшей торжество прозы жизни, Пушкин и завершает повесть.

Прекрасно выписаны и трогают сердце буквально все образы, но не высокопарными надуманными эмоциями, а жизненной силой, психологической убедительностью и оправданностью поступков. Даже призрак графини с шаркающей походкой кормилицы как-то по-человечески понятен: простила, открыла тайну бедолаге, взамен попросила жениться на Лизе… Но какова гениальность Александра Сергеевича! Он не просто насмешливо противопоставил свой реалистический подход - романтическому отражению жизни (как Сервантес «Дон Кихотом»), но и время от времени играет этим самым романтическим оружием: то Анна Федотовна герою из гроба подмигнет, то с карты прищурится, а уж в финале тема рока, возмездия окончательно настигает Германна! Однако потом Пушкин тихо, обыденно даже, помещает его точнехонько в "17-й нумер Обуховской больницы".

Да, в поступательном движении мировой словесности к совершенству от новеллы Гофмана к повести Пушкина сделан огромный шаг, «Пиковая дама» и поныне непревзойденный шедевр в мировой литературе. Сошлюсь и на мнение авторитета в моей оценке "Пиковой дамы". Критик Д.Мирский написал: «Изложить её вкратце невозможно: это шедевр сжатости. Как и «Повести Белкина», это произведение чистого искусства, занимательное только как целое. По силе воображения она превосходит все, что написал Пушкин в прозе: по напряженности она похожа на сжатую пружину. По неистовому своему романтизму она близка к «Гимну Чуме» и к стихотворению «Не дай мне Бог сойти с ума». Но фантастический романтический сюжет влит в безукоризненную классическую форму, такую экономную и сжатую в своей благородной наготе, что даже Проспер Мериме, самый изощренно-экономный из французских писателей, не решился перевести её точно и приделал к своему французскому переводу всякие украшения и пояснения, думая, вероятно, что наращивает мясо на сухом скелете».

Но мне особо хочется подчеркнуть, что Гофман и Пушкин – современники, писали свои творения в одном возрасте, с равным жизненным багажом, будучи оба всесторонне образованными людьми, европейцами во всех смыслах слова. И это яркий пример того, что восходящая траектория в словесности совсем не обязательно совмещена с временными или пространственными координатами. Всплеск гениальности может произойти в любой точке – и трудно определить, почему именно он, Пушкин, почему в этом жанре, почему в этой иронической провокативной игре!

Внимательный читатель в новелле Гофмана обязательно отметить почти неприметную, но повторяющуюся деталь: у счастливых игроков катастрофический переворот в везении, крушение надежд происходит… когда вместо ожидаемой, просчитанной карты выпадает ДАМА. Никем не доказано, но мне хочется думать, что Пушкин эту даму отметил и насмешливо вынес в заголовок. Между прочим, в рукописи повесть почему-то не сохранилась, сгинула безвозвратно! Тоже факт мистический...

Разумеется, я вовсе не умаляю гениальности мистических творений Гофмана, его сказки - это особая песня. Но Пушкин!.. - Пушкин, хоть в прозе, хоть в поэзии, на мой взгляд, недосягаем и поныне.

P.S. Либретто оперы "Пиковая дама" написал брат Чайковского - Модест, сам Петр Ильич создал оперу практически за месяц - можно сказать в творческом упоении! На днях в Большом театре состоялась премьера очередной постановки этой самой популярной российской оперы. В ней занято огромное (рекордное!) количество артистов - участников. В это же время в театре Вахтангова Евгений Князев представил в жанре "театр одного актера" свое прочтение "Пиковой дамы". Он исполнил ее в сопровождении симфонического оркестра. Притягательный сюжет! И для меня - тоже...

Пиковая дама

Произошло неслыханное что-то там:

Диковинно российская реальность

Сквозь романтическую сказку Гофмана

Вдруг проросла, взорвав ее буквально!

Ломанье рук, стенания и вопли -

Отринуты, насмешливы репризы,

Картежник Германн дьявольски расчетлив,

Недоумение сквозит в поступках Лизы…

Обдернется игрок, но безупречен автор,

Секрет от призрака – дорога в желтый дом...

Наш гений в творчестве азартен,

Как на столе игорном карты -

Смешает все каноны и стандарты,

И нам оставит гениальной прозы том!

 

Опубликовано в книге "На одном дыхании"

Москва-2019

ISBN 978-5-5321-1402-9